Чего боятся инвесторы. 4 способа распознать скорую рецессию

Августовский кризис турецкой лиры как будто переключил рубильник. Некогда оптимистичные инвестбанки в отчетах и консультанты в соцсетях переключились на советы о том, как вести себя на рынке в кризис — и о том, какие активы помогут избежать больших потерь.

Это важный момент. С одной стороны, по сравнению с июлем ничего не поменялось — экономика растет теми же темпами, что и раньше. Но поведение инвесторов уже меняется. Они начинают использовать защитные стратегии и внимательно следят за негативными изменениями на рынке.

Скачки цен становятся все более сильными. Вместе с ними растет вероятность обвала — то есть массовых распродаж со стороны инвесторов, которые решили, что могут остаться ни с чем. От таких резких подвижек теперь не защищен никто — даже американский рынок, оптимизм в отношении которого пока подпитывается мощным ростом экономики.

Ситуация напоминает время перед сходом лавины: относительно небольшое изменение может послужить толчком для массовых распродаж. Угадать, что станет таким толчком, трудно. Но для разных рынков есть свои индикаторы опасности, за которыми все следят — и их приближение к критической точке может вызвать обвал. Сейчас можно выделить 4 таких индикатора.

Это, наверное, самый известный рыночный индикатор наступления «красной зоны» для экономики США. Момент, когда доходности «коротких» (двухлетних) и «длинных» (десятилетних) государственных облигаций становятся равными — неестественная ситуация.

Причина неестественности в том, что прогнозы экономической ситуации на ближайшие два года однозначно точнее, чем десятилетние — об этом говорит опыт и здравый смысл. За большую неопределенность инвесторы хотят получить больший доход. Именно поэтому «длинные» облигации предлагают большую доходность, чем «короткие».

А теперь представим, что они сравнялись. За последние 60 лет такое случалось несколько раз — и каждый раз такое уравнивание предшествовало рецессии в США. Поскольку от Соединенных Штатов зависят все остальные экономики на планете, последствия такой рецессии ощутят в каждой стране мира. К сожалению (или к счастью), время от такого момента до момента начала рецессии варьировалось от трех месяцев до полутора лет.

Прямо сейчас разница в ставках неуклонно сокращается — то есть движется в сторону того самого уравнивания. Это нервирует инвесторов. Если наступит рецессия, то одновременно подешевеет множество акций. Убытки затронут почти всех.

Китай и США вроде бы ведут переговоры об отмене пошлин — но подготовка их введения все равно не прекращается. Пока Трамп не проявляет никаких признаков уступчивости и попыток «войти в положение». Все заявленные пошлины вводятся в точном соответствии с процедурами. Пошлины против Турции были объявлены прямо в разгар обрушения лиры.

Параллельно американское министерство торговли ведет расследование импорта автомобилей в США. Наступившее затишье ничего не означает: расследованию дали время до февраля 2019 года.

На «китайском» фронте действия Дональда Трампа поддерживает 70% представителей бизнеса, показывают опросы. Экономические элиты США солидарны: Китай пора поставить на место, президент должен добиться справедливых условий конкуренции и более жесткого соблюдения интеллектуальных прав. Спор идет исключительно о методах достижения этой цели — и некоторые даже считают, что Трамп чересчур мягок в спорах с Китаем.

Для китайцев введение повышенных пошлин — покушение на темпы роста китайской экономики. Хотя обычно в экономике китайцы проявляют разумность и внешнюю уступчивость, в этом случае Си Цзиньпин может проявить непоколебимую твердость.

Как минимум два поколения китайцев живут, не зная, что такое темпы роста ниже 7-8% в год. При таких темпах каждые десять лет люди оказываются в другой стране. Это как разница в экономических условиях жизни в России между 1999 и 2009 годами (без российской инфляции, а значит с ростом накоплений) — и так четыре раза подряд. В таких условиях Си Цзиньпину совсем не хочется, чтобы начало его «пожизненного председательства» ассоциировалось с наступлением эпохи резкого торможения экономического роста.

Непримиримость Си означает только одно: торговая война будет ожесточенной. А введение пошлин на $200 млрд — это американская атака, на которую у китайцев нет симметричного ответа. Зато есть несколько жестких мер, которые они могут посчитать адекватными — к примеру, серьезная девальвация юаня.

При эскалации конфликта у Китая есть и другие возможности: пропагандистские компании против американских товаров (уже сейчас каждый третий китаец в опросах демонстрирует готовность отказаться от приобретения американских товаров), возбуждение против американских компаний на китайском рынке разного рода расследований и закручивание бюрократических гаек. Наконец, «ядерное» оружие экономической войны — распродажа американских гособлигаций из резервов КНР. Все эти меры могут разрушительно подействовать не только на фондовые рынки обеих стран, но и на глобальные инвестиции.

Когда экономика начинает расти, задача Федеральной резервной системы (ФРС) США — удержать инфляцию и уровень безработицы в заданных рамках. Ведомство добивается этого с помощью манипулирования ключевой ставкой. Рост ставки снижает предложение денег в реальной экономике и уменьшает вероятность чрезмерной инфляции.

Почему количество денег в экономике уменьшается? Вместе со ставкой растет и доходность гособлигаций, а это безрисковый инструмент. Чем выше доходность — тем более привлекательны для инвесторов такие облигации.

Так как экономика США — это приблизительно треть от мировой (если считать ВВП по номиналу), а американский доллар — глобальная резервная и основная расчетная валюта, рост ставок в США вытягивает доллары из других активов, в первую очередь в развивающихся странах. 60% мировых резервов и 80% денежных транзакций происходят в долларах.

Кризис в Турции — первый в этом году существенный «звоночек», указывающий на исход долларовых потоков из развивающихся стран.

Высокие ставки могут мешать росту экономики США. Сейчас этот уровень колеблется между 2,8% и 2,9%. Экономисты банка Barсlays считают, что противодействие экономическому росту внутри страны начнется, когда ставки по десятилетним облигациям достигнут 3,7%. До этого еще далеко, хотя рост ключевой ставки приближает этот момент.

Но для развивающихся экономик уровень ставки, вызывающий проблемы, может быть гораздо ниже. Весной нервную реакцию на рынке вызвало приближение доходности к 3%. Рост ставок воздействует одновременно по нескольким фронтам. Он провоцирует укрепление доллара, а значит, прочие валюты ослабляются — это хорошо видно на примере евро.

Как правило, рост доллара также снижает цену на сырьевые товары: нефть, газ, металлы. В итоге развивающиеся страны оказываются в клещах: дешевеет в долларах предмет их экспорта (то есть источник дохода), а ставки обслуживания кредитов, взятых в долларах, растут.

В прежних кризисах основные проблемы вызывала финансовые ошибки государств. Сейчас правительства многому научились и список откровенные слабых в финансовом отношении стран короткий: Турция, вечно проблемная Аргентина, живущая не по средствам ЮАР. Однако центр тяжести валютных долгов переместился к частным банкам и предприятиям. Как поведут себя эти заемщики, в какой момент они начнут рушиться под долговым бременем и чем им сможет помочь собственное правительство, предсказать трудно.

Так или иначе, ФРС смотрит на проблемы развивающихся стран только под углом возможного ущерба для США. Значит, очередные кризисы валют развивающихся стран еще впереди — и как показала практика, рубль на фоне готовящихся санкций откликается падением при любом намеке на проблемы на развивающемся рынке.

Удешевление нефти — особая проблема, характерная для нефтедобывающих стран. Слишком сильное снижение стоимости барреля ставит под удар устойчивость финансовой системы России, Ирана, Азербайджана и других стран-экспортеров.

Прогнозы по ценам на нефть достаточно неустойчивы. В декабре прошлого года самый смелый был у Goldman Sachs — $62 за баррель на нефть сорта Brent. Фактическая текущая цена — $72. Разница показывает: ошибка в 15% на нефтяном рынке — это нормально.

Сейчас высокая цена держится фактически на картельном соглашении ОПЕК+ и временном торможении добычи на сланцевых месторождениях. Ожидается, что дефицит пропускной способности будет преодолен в течение 2019 года. Единство ОПЕК начинает проверяться на прочность внутренними противоречиями. Когда цены были низкими, участников объединяла общая проблема. Сейчас она решена, и на первый план начинают выходить желание не остаться в проигравших. В таких условиях участники картеля начали делить освободившиеся квоты Венесуэлы и Ирана.

Еще одна опасность для цен на нефть исходит от крепнущего доллара. Обычно укрепляющийся доллар приводит к удешевлению барреля. Весна и начало лета 2018 года стали исключением. Но многие аналитики замечали, что такая ситуация одновременного роста не будет длиться вечно. И в августе нефть выдала двухнедельную серию сильного снижения.

Сейчас индекс доллара составляет 96 пунктов. Вероятно, он будет крепнуть после ожидаемых повышений ключевой ставки и сможет достигнуть уровня в 100 пунктов до Нового года. В самой цифре нет ничего сакраментального — это всего лишь уровень соотношения доллара и шести прочих валют в момент начала расчета индекса в 1980-х годах.

Но важно, что на последний сеанс выхода индекса на уровень выше сотни — с февраля 2015 до июня 2017 года — пришелся и самый низкий уровень цен на нефть: от $34 до $53 за баррель. Тот уровень не устроил ни одну из нефтедобывающих стран.